4 / 15
С.А. Соболева
4
Тем удивительнее ситуация идеологического абсурда, в которой
оказались и страна, и нация после августа 1991 г. года или, если вос-
пользоваться физическими аналогиями, ситуация идеологического
вакуума. В своих физических свойствах вакуум — явление крайне
нестабильное, из которого спонтанно может появиться все что угод-
но. Он принципиально не прогнозируем в своем поведении.
Все эти свойства физического вакуума многократно усиливаются
процессами вакуумизации социальной реальности и прежде всего ее
идеологической составляющей, когда поведение общественного ор-
ганизма доводится до состояния, близкого к хаотическому, в силу
идеологической хаотизации его сознания. При этом «внутренние, мо-
ральные основы человеческого поведения заменяются внешними,
формальными, а сдерживающие нормативные начала ослабляются.
Тем самым активизируются разрушительные потенции, скрытые в
глубинах человеческой психики. Свобода оказывается “даром данай-
цев”» [3, c. 261].
Определяющую роль во всех этих процессах хаотизации сыграла
идея тотальной деидеологизации общества. Она стала частью общего
проекта цивилизационного переворота в России, слома базовых
структур ее исторической и национальной идентичности в конце
ХХ столетия. Эта идея была доведена до абсурда, до идеи преодоле-
ния идеологии вообще. Естественно, это не удалось и никогда не
удастся воплотить, но сделано было главное: обществу был навязан
запрет на различие и оценку общественных явлений и идей с точки
зрения истины и лжи, добра и зла, справедливости и несправедливо-
сти, закона и беззакония, нормы и патологии, святости и греха.
Больше и хуже того, под всю эту гремучую вселенскую смесь, раз-
рушающую все формы нормального проявления здорового сознания,
была подведена даже философская идейно-теоретическая база, отда-
ющая свойствами крайнего декаданса, вплотную граничащего с диа-
гнозами клиники. Каковы ее самые распространенные проявления?
Отрицание наличия любой иерархии в любых ценностях, даже в
нравственных, провозглашение их абсолютной относительности и
даже виртуальности. Более того, в культуре вообще была предприня-
та попытка превратить ценности в антиценности, а антиценности – в
основные, доселе «скрытые» ценности. Всяческие патологии и явные
аномалии, будь то феномен безумия, сексуальные извращения или
культурные маргиналии, начали приобретать статус «сверхценно-
стей» и норм «истинного» бытия.
Истина трактуется как вредная и подавляющая свободу «метафи-
зическая фикция», ибо образы мира и виды знания в головах людей
неизбежно субъективны, а потому и неизбежно плюралистичны.
Стремление же какого-либо знания (даже логико-математического!)