Природа истины в науке

Природа истины в науке

Гуманитарный вестник

# 12·2017 7

мер, в классической логике и математике некое утверждение счита-

ется доказанным, если его отрицание ведет к логическому противо-

речию в системе (метод доказательства от противного). В конструк-

тивной логике и математике доказательства такого рода запрещены, в

ней разрешаются только прямые доказательства конечное количество

шагов и за время, соизмеримое с практическими задачами и реаль-

ным временем жизни научного сообщества. Апелляция к понятию

актуальной бесконечности в конструктивистской методологии науки

также запрещена. Такого рода запреты носят явно конвенциональный

характер. Многие современные математики, не принимая этой кон-

венции, продолжают работать в традиции классической методологии

математики, т. е. в рамках других конвенций. Любые конвенции,

наряду с положительными сторонами их эвристических возможно-

стей, несут в себе и груз связанных с ними познавательных ограни-

чений в в

дении исследуемого объекта только с некоторой опреде-

ленной стороны. Перефразируя слова известного немецкого филосо-

фа М. Хайдеггера «Язык — дом бытия», можно утверждать, что

наличный язык науки в целом и отдельной науки, в частности, суще-

ственно задает пределы в

дения ею действительности. Вот почему

революции в науке всегда сопровождаются существенным изменени-

ем языка научных теорий, введением в оборот новых категорий, а

также новой интерпретацией значения и смысла прежних понятий и

утверждений науки.

Почему конвенционалистская методология науки возникла толь-

ко в конце XIX — начале XX в., а затем получила широкое распро-

странение среди ученых? Очевидно, это могло произойти только в

силу того, что в конвенционализме были адекватно схвачены какие-

то реальные черты в развитии науки того времени, которые ускольза-

ли от фиксации учеными и философами прежних времен. Как из-

вестно, в науке второй половины XIX — начале XX в. произошли три

судьбоносных события, которые существенно повлияли на всю тра-

екторию дальнейшего развития научного познания и потребовали

нового философского осмысления природы научного познания.

Во-первых, это открытие неевклидовых геометрий и принятие их

математиками в качестве столь же полноценных теорий, как и тради-

ционная евклидова геометрия, которая не только существовала почти

в неизменном виде более двух тысяч лет, но и казалась многим мате-

матикам, физикам и философам единственно возможной и един-

ственно истинной наукой о пространстве.

Во-вторых, это был кризис в теории множеств и обнаружение в

ней парадоксов, а ведь большинство математиков конца XIX в. рас-

сматривали теорию множеств как фундамент всей математики. Од-

ним из радикальных способов устранения возникавших в теории