8 / 14
С.А. Соболева
8
сакрализация. Ее историческое здание видится как вселенское и од-
новременно священное.
По сути и замыслу, предназначение России — духовно-имперское,
и попытки несамостоятельного, нетворческого сращения политиче-
ских элементов национального и имперского бытия периодически ру-
шили страну. Конкретно-историческая Россия достигала пика своего
могущества как империя и падала с потерей основного начала, с вы-
рождением идеи, ее питавшей. Территория из
пространства Идеи
превращалась в номенклатуру земель, которые рассыпались и обосаб-
ливались, а затем исчезали под властью иного государства или ком-
прадорской элиты, находящейся под внешним управлением.
В послепетровскую эпоху качественно новый этап развития стра-
ны был связан с идеей социализма. Империя была наполнена новым
идеологическим смыслом. Отсюда и позитивное отношение, привле-
кательность и определенная ностальгия по той эпохе.
Образец империи, данный Римом, создал принцип, позволяющий
собирать разные народы без уничтожения их самобытности. «Можно
было быть римским гражданином, не теряя национальности»
[4, с. 447,
448]. Империя объединяла без подавления. Она созидала целое так,
что оно оказывалось крепче, чем автономные части. Она зиждилась на
понятии общей судьбы. В полном соответствии с таким принципом
«русская идея» всегда была больше Идея, чем русская, и потому объ-
единяла, а не эксплуатировала, реализовывала имперский владыческий
принцип, а не империалистический материально-колониальный.
Сегодня в наши рассуждения о самоидентификации все чаще
возвращаются гиперборейские мотивы. Возможно, здесь работает
логика мифологического сознания, исповедующая вечное возвраще-
ние к истокам, к которому коллективное бессознательное становится
особенно чувствительным в периоды смут и идейных переломов. Все
чаще говорят о России уже не как о «западной», «восточной» или
даже «евразийской» державе, а как о «северной». Действительно, вы-
работка самостоятельного, независимого от западных конструкций,
пространственного образа для России возможна на основе поиска но-
вой точки отсчета в ее существовании – например, как приарктиче-
ской державы. Процесс дистанцирования концепта русской Евразии
по отношению к образам Европы и Азии, преодоление дуализма За-
пада и Востока видится ряду современных авторов на пути форми-
рования нового метагеографического образа Севера Евразии или Се-
верной Евразии. Он может стать фундаментом обретения Россией
собственной пространственно-мифологической миссии и аутентич-
ности, гарантией от поглощения ее более крупными и мощными ци-
вилизациями или политическими образованиями [5]. Северное
направление привлекательно еще и тем, что оно единственное от-