3
Философия постмодернизма: опыт популярного изложения
знаков-символов в ходе истории нарастает экспоненциально — инфор-
мация становится главным ресурсом общественного развития. Если
при этом считается, что «реальность», которую отражают знаки-сим-
волы, не существует как таковая, то само противопоставление знака
и реальности, означающего и означаемого, простой видимости и скры-
того смысла, поверхности и глубины и т. п. лишено основания. Соот-
ветственно лишены основания и любые иерархически организованные
системы-вертикали, в европейской (и не только) культуре базирующи-
еся на бинарных оппозициях (материальное-идеальное, истина-ложь,
добро-зло и т. д.), которым постмодернизм объявил настоящую войну.
Исчезновение «объективной реальности» окончательно замыкает
реальность на языке, который оказывается подлинным «домом бы-
тия» (М. Хайдеггер). На языке рассказываются «великие истории»
(в терминологии Ж.-Ф. Лиотара — МЕТА-НАРРАЦИИ: от лат. слова
narratio — повествование), сообщающие нам о мире с позиций науки,
религии, искусства и т. д., каждая из которых претендует на истинное
знание о бытии. Ж.-Ф. Лиотар рассматривал все эти истории как абсо-
лютно равноправные — как просто словесное выражение принятого
в той или иной социокультурной традиции типа рациональности. Он
призывал относиться к ним с одинаковым недоверием и не бояться рас-
щеплять их на более мелкие локальные «истории-рассказы». По сути,
реальность предстает в виде истории, которую мы сами себе расска-
зываем (уже Шекспир в «Макбете» писал, что «жизнь — это история,
рассказанная идиотом»...). Истории сменялись во времени — вначале
их творили в виде мифов, затем их автором стала церковь, а послед-
ние три века самой надежной версией мира кажется история, расска-
зываемая наукой. Но постмодернизм отказывается признать за наукой
монополию на истину, что вызывает резкую реакцию представителей
научного сообщества, не желающих уравниваться в правах с мифоло-
гией, мистикой и иррационализмом, которые все больше заполняют
пространство общественного сознания.
Искусственность, иллюзорность, многослойная неподлинность на-
шей повседневности — и экономической, и политической, и социаль-
ной, и культурной, — многократно умножаемая средствами массовой
информации, предстала в постмодернизме как вполне естественное
для Homo sapiens состояние. При этом подверглась переосмыслению
и сама характеристика «разумности» человека: разум, тысячелетиями
считавшийся главным средством постижения «истины», был низвер-
гнут со своих высот до одного из возможных средств языковой артику-
ляции человеческого «жизненного мира». Кроме того, потерпела кру-
шение сама идея универсальной рациональности с ее претензией на
