8 / 13
М.Р. Яфарова
8
Гуманитарный вестник
# 3·2017
настырь — «и горел он день и ночь <…>. Когда со всех сторон их
охватило пламенем, тысячу или более человек, особенно жен и самих
сердюков, подушил дым и сжег. Оставшиеся, которых было человек
двести, вышли из огня и сдались в плен, тогда Хмельницкий их всех
разоружил и отослал в Корсунь» [6, s. 375].
По словам П. Гордона, османы в Каневе «перебили всех, кого там
застали, кроме человек семидесяти, укрывшихся в церкви; по хода-
тайству Хмельницкого их пощадили и доставили к нему» [10, с. 99].
О том, что потери среди населения были значительны, свидетель-
ствует и Летопись Самовидца: «Часть войска турецкого и татар, по-
шовши з Яненком под Канев, и Канев достали и вирубали людей,
и Канев спалили, и монастир, где у церкві мурованой много люду по-
душили огнем турки, а остаток через присягу здалися Хмелницкому»
[22, с. 131].
Восприятие падения Канева османскими войсками отражено у
С. Проского, возлагающего за это вину на Г.Г. Ромодановского. Как
отмечал польский резидент, Г.Г. Ромодановский, «зная о многочис-
ленных неприятельских войсках, не укрепил ближайшие крепости,
особенно Канев, и амуницией не обеспечил; во-вторых, не дал им по-
мощи, хотя они просили. Кроме того, сам их успокаивал, что будут
только малые татарские отряды, чем бедняги и успокоились — не
убежали, как жители Черкасс, и не поддались туркам, как корсунцы.
Поэтому погибло их более двух тысяч в монастыре от огня» [6, s. 375].
Падение Канева сильно деморализовало правобережную старшину.
Перед жителями правого берега Днепра встал выбор — либо переселе-
ние на Левобережье, либо признание власти Ю. Хмельницкого. Уже в
октябре 1678 г. переяславский полковник И. Лысенко писал
И. Самойловичу, что по его приказу не удалось переселить жителей
правобережных городков: Черкасс, Белозорь и Мошен. По словам
И. Лысенко, «став под Мошнами, преже сего християнски увещали их,
чтоб любовию обошлись и к нашему совету склонились. И они тотчас
с тем к нам отозвались, что мы с вами не желаем битись; толко по ва-
шему приказу на ту сторону не пойдем, хотя бы нам довелось одному
с другим умереть». Аналогичный ответ был получен из Черкасс: «Хотя
во все время нам были желателны, толко как мы послали к ним, чтоб на
ту сторону переходити, таким же ответом отозвались: хотя бы нам при-
шло и умирать, а не пойдем на ту сторону в чюжие углы скитатись,
волно, де, вам и с вашими душами» [9, № 158, стб. 697]. Столкнувшись
с резким сопротивлением населения, переяславский полковник
вернулся на левый берег Днепра, опасаясь прихода татарских отрядов.
Однако перед этим велел в Мошнах сжечь весь хлеб и конские корма
[9, № 158, стб. 697]. По всей видимости, вмешательство И. Самойловича
во внутренние дела Правобережья после второй Чигиринской кампании
и падения Канева, неспособность защитить население этих территорий