9
Миграционное движение с территории Беларуси на Юг России...
чайная полиэтничность региона и, соответственно, отсутствие на тот
момент монолитного этнического большинства (т. е. четко выраженных
очертаний «чужих»), настроенного на давление и ассимиляцию. Этот
же фактор позволяет определить Юг России как регион с высокой
кризисогенностью, что делало рискованной любую политику центра-
лизованной жесткой культурной унификации.
На основании данных о предшествующих периодах переселения и
выявленных в этой связи особенностях существования белорусов в
родственной этнической среде можно предположить ориентацию части
белорусских переселенцев на частичную добровольную ассимиляцию
в пользу этносов с наименьшей социальной дистанцией от них (в случае
занятости вне сельского хозяйства) или интеграцию в новую социокуль-
турную среду. В частности, характеризуя черты этнокультурного облика
жителей белорусских уездов Черниговской губернии, М. Домонтович
писал: «Белорусы почти вполне приняли сущность коренных малорос-
сийских обычаев, но переложили их на свой язык, придали им отчасти
белорусскую форму. Смысл свадебных обрядов, например, совершенно
украинский, — разница только в том, что песни при этом поются
белорусским наречием. Некоторые малороссийские обычаи здесь даже
сохраняются гораздо полнее, чем в других местах Малороссии. Так,
старинный малороссийский обычай
свечи
и
канунов
храмового
праздника всё более и более изглаживается из памяти народной в
южных уездах губернии, между тем как черниговскими литвинами
сохраняется вполне» [41].
В любом случае можно утверждать, что переселенцы с белорусских
земель, как правило, идентифицировали себя достаточно слабо, демон-
стративно не подчеркивали свои особенности и в определенной степени
терялись на фоне более «пассионарных» этносов. Этот факт, помимо
прочего, затрудняет установление четкой этнической принадлежности
выходцев с территории Беларуси (факт происхождения с территории
Беларуси определяется точкой отправления, этническая же принадлеж-
ность косвенно выводится из сословной, при учете самоименования,
антропонимики, языковых и других маркеров). Однако утверждать, что
выходцы из Беларуси культурно «растворялись» в новой для себя среде,
также неверно. О сохранении некоей доли самоопределения свидетель-
ствует то, что в отношении белорусов существуют определенные
практики их «узнавания» и «называния» другими этносами.
Например, в статистико-этнографическом описании станицы
Николаевской, составленном в 1883 г., указывается, что язык местных
жителей «разделяется на три наречия: малороссийское, великорос-
сийское и белорусское». О материальной культуре тот же источник
скупо сообщал, что «белорусы преимущественно живут в бедных
